Фиббер недавно хорошо написал про ясность от транзитных пространств, и мне так понравилось побыть полдня в поезде и полдня в Бресте, что все ближайшие субботы планирую провести примерно так же. ещё жанр трипрепортов, похоже, предпоследний вариант что-то связное сюда говорить.
Город немного картонный, игрушечный. Хочется в него играть, сделать трассой для тренировок, сценой для постановок, декорацией и полигоном. Очень низкая плотность людей, хотя и солнечная суббота, с ростом плотности с нами происходит что-то совершенно не то. Тут люди по отношению к тебе хотят 1. подсказать и 2. не побеспокоить, поразительно.
В центре поработал маньяк гранитных и кованных декораций — беседки, скамейки, столики, питьевые фонтанчики, хитроумные опоры фонарей и знаков в огромном количестве, один памятник. Часть центральной погулочной улицы Советской с настоящими фонарями, специальный человек зажигает их каждый вечер. Много ярких персонажей на субботних бульварах, есть музыканты, много пожилых людей. Заведений почти нет.
Брестская крепость — пустая, два больших камня, собор, небольшой музей, развалины, рыбаки, школьники бегут в кафе. Экспозиция в музее начинается с фотографий наших в Берлине: наши на танках, наши на марше, наши пишут свои фамилии на стенах рейхстага. Инфографика заканчивается картами и стрелками движения войск. Осмотр экспозиции музея стоит 1,2$. Большой-большой простор для создания мобильных приложений таким местам: навигация, описание экспозиции, расписание мероприятий и т.д.
Потратил две трети пленки на котиков и остаток на закатные блики вокзала.
везде хорошая поддержка готовых модулей html5 и css3, аппаратное ускорение и много вкусного (готово или анонсировано). давно не было такой острой конкуренции, это очень хорошо.
тут столько хлама, что это просто идеальный тренажер техники Убери Всё Лишнее.
разумеется, всё работает без перезагрузки всей страницы, циферки обновляются сами, новые комментарии появляются, следующая страница подгружается внизу.
• всю информацию о человеке — за клик по нику • меню сократить до 5 пунктов, всё остальное на втором уровне в стороне и по возможности контекстно • все контролы конкретной записи — в одну короткую строчку • комментарии выводятся прямо во френдленте • переключение между аккаунтами в один клик
отдельная аккуратная лента из подписок, тянется хвост заинтересовавших тебя записей даже если нет новых комментариев. комментарии идут снизу вверх.
умейлы поделены по адресатам, выводятся сплошной лентой, папки не нужны. —
для меня тренд ближайших лет в вебе — копирование механизма панелек нового твиттера (и его приложения для айпада) + перетаскивание дизайна этих панелек из мобильных приложений (малая площадь, большие контролы — меньше трение)
раз в год вспоминаю Ghost in the Shell — это две с половиной манги, две с половиной полнометражки, два с небольшим 26-серийных сезона и ещё некоторое количество франшизы.
это такая история о проблемах идентификации в Японии тридцатых, когда окончательно размылась граница между роботизированными людьми-киборгами и очеловеченными ии. с широкими мазками по всем сферам жизни, но уклоном в преступность и плоскости в которых она тогда существует.
обычно, говоря Ghost in the Shell, имеют в виду довольно попсовую первую полнометражку. её время от времени крутят в кинотеатрах как одну из центральных работ про киберпанк, она успешно прокатилась в штатах на 10M (что большая редкость для аниме), Спилберг с Дримворкс хотят выпустить по ней в следующем году кино, в прошлом году вышла переснятая версия со свежей картинкой и звуком, была в гордоновском Закрытом показе и т.д.
лаконичные опеннинги обеих полнометражек, очень хорошо видна разница между ними. зеленые циферки в первой вышли на экраны в 95, за 3,5 года до первой Матрицы.
смотреть нужно оба сезона сериала, где все стороны (третьей мировой, работы независимого спецподразделения, людей-киборгов-ии, этики современной и будущей Японии, политики на уровне мегаполиса, личных историй персонажей) аккуратно подробно расписываются.
и каждый раз удивляюсь, что так мало внимания уделяется второй полнометражке Ghost in the Shell 2: Innocence. она куда глубже и интереснее первой и может тягаться с сериалом, но по картинке, операторской работе, режиссуре отдельных почти статичных сцен, количетсву отсылок во все мыслимые стороны я не видел ничего круче в анимации ни до, ни после. (круто было бы прочитать рецензию Волобуева, например.)
это просто нарезка красивых кусочков, если позволяет канал и монитор лучше смотреть на ютубе в hd.
Только здесь, понимаешь, существуют эти пленительные частности: у книг разные обложки, у людей бесконечно несхожие разрезы глаз, снег - не то, что дождь, в Дели и в Москве одеваются неодинаково, крыса меньше собаки, шумеры вымерли раньше инков - только тут все это имеет значение, и кажется, будто - огромное; а там все равны, и всё одно, и всё - одно целое. Вечность - это не "так долго, что нельзя представить", это всегда одно и то же сейчас, не имеющее протяженности, привязки к точке пространства, невысчитываемое, невербализуемое; вы не найдете там друг друга специально для того, чтобы закончить разговор, начатый при жизни; потому что жизнь будет вся - как дневник за девятый класс: предметы, родительские подписи, домашние задания, рисуночки на полях, четвертные оценки - довольно мило, но вовсе не так смертельно важно, как казалось в девятом классе. Тебе в голову не придет пересдавать ту одну двойку по литературе в конце третьей четверти - нахамил учительнице, словил пару, вышел из класса посреди урока, хлопнув дверью. Забавно, что дневник сохранился, но если бы и нет, ты бы мало что потерял - во-первых, у тебя десять таких дневников, во-вторых, этот далеко не самый интересный, вот в дневнике за второй были куда смешнее замечания; может статься, ты из всей жизни, как из одной недельной командировки куда-нибудь в Петрозаводск в восемьдесят девятом, будешь вспоминать только вид на заснеженную Онегу, где сверху сливочно-белое, снизу - сахарно-белое, а между белым и белым - горизонт, и как девушка смеется в кафе за соседним столиком, красавица, волосы падают на плечи и спину, как слои тяжелой воды в грозу - на лобовое стекло; может, ты из всех земных языков запомнишь только две фразы из скайп-переговора, из всех звуков - чиханье маленького сына; и всё. Остальное действительно было низачем. Славно скатался, но рад, что вернулся и обратно еще долго не захочется - в скафандре тесно, он сильно ограничивает возможности перемещения, приходит с годами в негодность, доставляет массу хлопот - совершенно неясно, что они все так рыдали над твоим скафандром и целовали в шлем; как будто он когда-то что-то действительно определял в том, кем ты являешься и для чего пришёл; по нему ничего непонятно, кроме, может быть, твоей причастности к какому-нибудь тамошнему клану и, может быть, рода деятельности - воин там, земледелец, философ; тело - это просто упаковка из-под тебя, так ли важно, стекло, картон или пластик; можно ли по нику и внешнему виду какого-нибудь андеда в Варкрафте догадаться, что из себя представляет полноватая домохозяйка из Брюсселя, которая рубится за него? Да чёрта с два.
Мы нет, не увидимся; не потому, что не захотим или не сможем, а потому же, почему мы не купили себе грузовик киндер-сюрпризов, когда выросли, хотя в детстве себе клятвенно обещали: это глупо, этого не нужно больше, другой уровень воприятия, сознания, понимания целесообразности. Прошлого не будет больше, и будущего не будет, они устареют, выйдут из обращения, как ветхие купюры, на которые давно ничего не купишь; потому что измерений станет больше, и оптика понадобится другая, и весь аппарат восприятия человека покажется старыми "Жигулями" по сравнению с суперсовременным аэробусом. И все вот эти любови и смерти, разлуки и прощания, стихи и фильмы, обиды и измены - это все будет большой железной коробкой из-под печенья, в которой лежит стопка вкладышей из жевательной резинки Love Is, которые ты в детстве собирал с таким фанатическим упорством, так страшно рыдал, когда какой-нибудь рвался или выкрадывался подлым ребенком маминых друзей; и ты после смерти не испытаешь ничего по отношению к этому, кроме умиления и печали: знать бы тебе тогда, какие это мелочи все, не было бы ни единого повода так переживать. Там все будет едино, и не будет никакой разницы, кто мама, кто я, кто мёртвый Котя, кто однокурсница, разбившаяся на машине восемь лет назад; личности не будет, и личной памяти не станет, и ее совсем не будет жаль: все повторяется, все похоже, нет ничего такого уж сверхуникального в твоём опыте, за что можно было бы так трястись: эй, все любили, все страдали, все хоронили, все корчились от отчаяния; просто тебе повезло, и ты мог передать это так, что многие себя узнавали; ты крошечное прозрачное стрекозье крылышко, обрезок Божьего ногтя, пылинка в луче, волосок поверх кадра, таких тебя триллионы, и все это - Бог; поэтому мы не увидимся, нет. Мы - как бы это? - срастёмся. Мы станем большим поездом света, который соберёт всех и поедет на сумасшедшей скорости, прокладывая себе путь сквозь тьму и отчаяние; почему ты бываешь так упоительно счастлив, когда кругом друзья, и музыка, и все рядом, и все такие красивые, и все смеются? Почему это будто Кто-то вас в этот момент фотографирует, снимает кадр, совершенно отдельный от течения жизни, восхитительный, пиковый, вневременной? Вот такое примерно чувство, только ты не можешь сказать, кто ты точно на этой фотографии. Это не очень важно, на самом деле. Просто - кто-то из них. Кто-то из нас. Кто-то.
На курсе было запрещено вести дневник, хочется сохранить больше пока все свежо в памяти. —
Как если бы ты захотел остаться один, и тебя оставили одного.
читать дальшеФантастическое ощущение, когда 150 человек молчат. 10 дней.
Все они — мы — дыхание: я выдыхаю себя, все вдыхают меня, я вдыхаю всех. Растворяешься, растворяешься.
Мне, как глубоко асоциальному интраверту с дефектами речи, редко бывает так комфортно с людьми. Запрет на общение оказался большим отдыхом. Идеальным отдыхом.
Многим, напротив, сложно перестать выражать себя наружу. Праздник невербалики. С удивлением обнаружил, что есть люди, которые делают абсолютно всё с максимальной громкостью не зависимо от ситуации и числа людей, которым они могут помешать, — поразительные существа.
Возможно я новичок-психонавт и нераспробовал, но концлагерная жизнь в тихой глуши с жестким режимом дня оказали больший эффект, чем практика техники.
Самые сильные впечатления за третий день: свет на рассвете, свет на закате, видеть, как белая кошка с желтыми глазами вышла из-за котельной и посидела немного смотря на юго-восток.
Неожиданно мало пространства на человека в зале для медитаций, едва ли квадратный метр. Сидеть нужно на полу и это становитя самым сложным испытанием, потому что все затекает, болит. Но эта боль — тоже часть практики и к пятому-шестому дню становится все равно, получается просидеть без единого движения два часа.
Эта боль — самая большая проблема для всех. У каждого формируется и мутирует своя система подушек, свернутых одеял, скамеечек, валиков и накидок. О том, что существуют специальные подушки и подставки для медитации, новички узнают на месте.
К пятому дню я нашел самый безболезненный для себя способ. Можно патентовать.
Переходим к более сложному типу медитации и запрещается два часа выходить из зала, тут же предлагается все это время не менять позу. Из-за новых запретов боль сразу становится невыносимой.
На второй день я понимаю, что нахожу здесь что-то, что очень давно потерял. Приехал бы лет пять назад, был бы светлый-светлый, может быть на 1.8 или даже на 1.4.
На третий день понимаю, что распирает от желания смеяться, видеть во всем иронию и вообще проявлять эмоции. Знающие меня близко люди в это не поверят.
Напрмер, был близок к тому, чтобы написать на стене "cake is a lie". Чуть сдерживался от смеха, когда понимал, что сейчас все эти люди с серьезными застывшими лицами думают о своих носах. Хотелось что-нибудь выкрикнуть в тишину зала, например "здра жеа тоаищ маер" на очередной чих с первых рядов. Глупости всякие, короче.
Удивила демография: мужчин было около 65, от 20 до 50 лет, пик в районе 27-28, дальше плавно вниз; женщин около 95, от 18 до 60 лет, почти половина 20-25 лет с пиком на 22-23.
Может быть это связано с депривацией всего, но показалось, что было невероятно много очень красивых женщин, я столько в одном месте никогда не видел, просто беда что такое. Такие спокойные, такие красивые.
Женщины легко срывались на эмоции, видно было, что им тяжело сдерживаться. Если кто-то начинал икать, все хихикали. И учитель (немец Йорген, исключительно арийской внешности) каждый свой ответ длиннее одной фразы заканчивал легкой шуткой или шутливой интонацией. Но мужчины хранили тотальную суровую сконцентрированность, не улыбались никогда и это несколько настораживало. Пришлось списать на северную ментальность.
По вечерам часовые лекции с байками и лирическими отступлениями. После совершенно пустого дня, ум впивается в новую информацию. Стандартная фоновая подозрительность сигнализирует — полоскалочка для мозгов.
Окончательно пасьянс обрывков теории сходится только вечером пятого дня. Три больших культурных отличия, которые сложно принять: 1. Все твои страдания пораждаешь только ты сам. Никто не виноват, что ты принял что-то, что ты неосмысленно отреагировал на что-то, что ты захотел чего-то. Никто и ничто не виновато в твоих страданиях кроме тебя. В нашей же культуре страдание — нормально, скорее даже оно одно из формирующих тебя и твою историю чувство. Отказ от страданий больше всего похож на самоубийство. (Впрочем, жизнь без страданий и страха больше всего похожа на рай.) 2. Проблемы решаются очисткой ума. У нас же принято стремиться к разрешающим конфликт событиям или просто ждать их. Внутреннее решение проблем без вовлечения внешних причин скорее выглядит самообманом. 3. Получается, что человек может не зависеть от внешних обстоятельств. При этом говорится, что при устранении всех автоматических реакций, остается только любовь, только сострадание ко всему живому.
Практика преподносится как истинное и чистое учение Будды (это не имя Бога, а состояние человека)Гоутамы, которого проходят в школе. При этом другие источники говорят о своем, во всяком случае, о том, что его учение никак не ограничивается путем Дхамы и практикой медитации Випассаны.
При этом практика очень простая по форме, приносит плоды сразу, не требует принятия религии и соблюдения обрядов, не содержит мистики, скорее атеистическая. Не требует даже принятия теории, предлагается все утверждаемые вещи пережить на своем опыте, для этого нужно только наблюдать дыхание и телесные ощущения, совсем не вмешиваясь.
Если считать все религии и верования указаниями о поворотах в лабиринте, то эти — самые простые, самые точные, что мне приходилось видеть.
На шестой день понял две вещи: 1. Я выспался и отдохнул, стало скучно, в голову потоком полезли рабочие идеи (среди них ценные, за что я безмерно благодарен курсу). 2. В этот раз мне не хватит терпения и желания перемен пройти весь курс с полной концентрацией до конца. К тому же начал переживать за суставы и связки — хотя терпеть боль стало намного проще, она перестала полностью проходить за ночь. При первой возможности нужно отнести это ржавое скрипучее корыто в баню, к массажисту, на йогу.
Ночь с шестого на седьмой день была ясная, увидел линии соединяюшие звезды в созвездия и понял, что эта лягушка скорее сварилась.
Практика состоит из трех уровней: 1. нравственность, для концентрации, 2. концентрация для постоянного осознавания настоящего момента и тела, 3. постоянное объективное наблюдение всех ощущений на теле. Утверждается, что практикуя подобным образом, можно избавиться от автоматических реакций и следом за ними от страданий. Приводится теоретическая база, которая все это связывает не без логики и подтверждения на уровне ощущуний.
Главный критерий успешности практики — все более спокойный, стабильный ум.
На седьмой день вспомнились фантомные боли. Сконцентрировался на ощущениях в кисти руки и потом представил, что она ампутирована — смог ясно видеть все ощущения, визуализировать их как угодно. Позже получилось представить, что исчезло все тело. Это было чувство "я знаю кунфу". Учитель на мой вопрос ответил, что не нужно ничего визуализировать, только наблюдать.
Общение с учителем происходило в двух вариантах: наедине по записи с 13:00 до 14:00 и коллективно после последней медитации с 21:30 до 22:00. Последнее было черезвычайно интересно, жаль я начал оставаться на эти беседы только с четвертого дня. Задавались все общие вопрсы по теории и практике, учитель внимательно выслушивал и отвечал либо "не примешивайте ничего к практике, старайтесь придерживаться инструкций", либо "потерпите, именно это вы и должны осознать : все изменяется, все начинается и проходит".
Пробовал концентрировать внимание за пределами тела и согнуть алюминиевую ложку.
Все изменяется, все проходит — аничча (ударение на и), самое главное. Страдание пройдет, радость пройдет, ты пройдешь, я пройду, восемь лет пройдет.
На десятый день с 10 утра стало можно говорить и забрать мобильники. Это был очень сильный момент: о чем говорят люди после 9 дней молчания. Звонки начинались со слов "вот и я" или со слов "ну как вы там".
Забирая технику и ценности можно было внести пожертвование: весь курс бесплатный, все существует на пожертвования студентов. Служат на курсе также старые студенты, отсюда и проблемы с организацией, материалами, навигацией, уведомлениями, но никаких проблем с мотивами. На сегодняшний день в мире работают больше сотни центров практики Випассаны, все они работают на этих принципах, без внешних инвестиций.
Там же можно было оставить свои координаты, если ты мог бы в будущем чем-то помочь курсу: имя, емейл, город, профессия. Записались 40 человек.
Москва — самое последнее место, куда хочется возвращаться. Тебя наматыает на многотонные шестеренки, плотность событий размазывает внимание так, что каждому отдельному достается меньше, чем нужно для осознания, все не важно. На теле от этого шум, шум, шум.
Все не будет хорошо, все будет меняться. И в этом куда больше надежды.
…Понимаешь, я приехала на дачу к знакомой. А там такая тишина. И знакомая говорит: «Светочка, вот тебе пульт от телевизора, вот вода минеральная, если ночью попить захочешь. Остановить часы в соседней комнате? А то они тикают, помешают спать». По дачному поселку все коты и кошки ходят с мышками и птичками в зубах. Если пасть разжать, то птичка улетает.
Лекция в Британской Высшей Школе Дизайна 22 июля 2010 года в рамках летнего интенсива. Снимал и монтировал Дима Карпов (desmonych). Говорил я. Тихо, сбивчиво и многословно о дезактуализации архетипа одинокого мага-художника, о силах бесплотных, о литургии и синхронистичности, о рабочем цикле большого веб-проекта в Студии Лебедева и о прочей рутине.
подтвердилась заявка на курс випассаны в конце сентября.
в своем последнем рассказе Пелевин говорит о ней так:
– Ну, например, есть шаматха и випашьяна. Это такие медитации. Скучные, как разведение редиса.
– В чем они заключаются?
Борис задумался.
– Ну если на простом примере… Вот, например, выпили вы водки и не можете ключи от квартиры найти. И думаете: “Где ключи? Где ключи? Где ключи?” Это шаматха. А потом до вас доходит: “Господи, да я же совсем бухой…” Это випашьяна. У нас этим вся страна занимается, просто не знает.
десятидневная депривация практически всего, дающая подсознанию переварить накопившееся.
Там, где всегда болело, не болит, а в этом городе принято осматривать друг другу раны, шелушить корки, прицокивать языком, качать головой и сочувствовать; если ты чист и ни на что не жалуешься, окружающие мгновенно теряют к тебе интерес и переключаются на кого-нибудь страдающего; это единственный город из всех мне известных, где подробно и цветисто поведать о том, как ты устал, измотан и заебался - значит предъявить результат твоей работы; весело и с искоркой рассказать о том, как ты заброшен, слаб и несчастен - значит убедить всех, что ты в высшей степени тонкое существо; обладать как можно более экзотическим увечьем и этим увечьем приторговывать - значить преуспеть; нигде так не смакуют неудачи, расставания и проигрыши, нигде не делают такого культа из преступлений, скандалов и катастроф, как здесь; большие прорывы и открытия здесь выглядят официозной фальшью и демагогией; маленькие победы, достижения и успехи здесь выглядят неуместно, как анекдоты на похоронах, тебе всегда немножко неловко за них, как за человека с соседнего кресла в театре, у которого посреди спектакля звонит телефон: выйди уже отсюда и там торжествуй себе, тоже мне молодец, у нас тут осень, говно и ментовской произвол, у нас тут коррупция, творческое бессилие и солнце через миллиард лет раскалится так, что вся Земля будет одной сплошной Долиной Смерти, хуль ты радуешься тут, пошел вон с глаз долой - говорит тебе пространство, и ты да, послушно перестаешь улыбаться.